Людмила Лядова: Музыка — это моя жизнь

  «Я не могу без друзей». Так назывался творческий вечер народной артистки СССР композитора Людмилы ЛЯДОВОЙ. Зал был полон поклонников. И что приятно, на знаменитость пришла посмотреть и послушать её песни и классические сочинения молодежь. Это были студенты консерватории, музыкальных училищ. И просто любители музыки.

 

  Как точно был назван этот вечер, я понял потом, побывав у неё в гостях, в знаменитой квартире на улице Огарёва,13. Именно в знаменитой, даже в уникальной. Ведь в этой квартире с видом на Московский университет бывали М.Бернес и Алла Баянова, И.Козловский и И.Смоктуновский, Н.Богословский и М.Эсамбаев, И.Андроников и Ю.Никулин. А ещё И.Кобзон, В.Зельдин, А.Вайнер, Т.Миансарова, В.Толкунова, В.Терешкова, Я.Френкель, М.Кажлаев, М.Фрадкин…
  Людмила ЛЯДОВА не любила да и не любит до сих пор встречаться с журналистами. Часто, особенно в последние годы, они приходят к музыкантам и артистам не чтобы поговорить об их творчестве, а покопаться в их грязном белье. Творчество сейчас мало кого интересует. Нужны сенсации типа, кто кому изменил, кто на кого подал в суд. Считается, что читатель ждёт именно этого. Хотя это совсем не так. Меня же она знает давно, причем не только как журналиста. На мои стихи она написала три песни, одна из которых «Напиши» — лауреат премии имени знаменитого русского композитора А.В.Александрова.
 
  — То, что музыка станет вашим призванием вашей судьбой, вы поняли уже с детства?
  — Без сомнения. Потому что я родилась в семье профессиональных музыкантов, в далеком от Москвы Уральском городе Свердловске. Мой отец Алексей Иванович был разносторонним музыкантом. Он играл на скрипке, на саксофоне, на мандолине. Да ещё пел — у него был прекрасный тенор. Сначала работал солистом Свердловского оперного театра, потом скрипачом в оркестре. Мама, Юлия Петровна, тоже имела отношение к музыке: она по образованию хормейстер.
  Так что учиться музыке я стала с раннего детства. Душа к ней тянулась. Дома у нас часто образовывалось импровизированное трио: я садилась за рояль, мама пела, а папа играл на скрипке.
  — Вы окончили музыкальную школу?
  — При Свердловской консерватории. Попасть в неё можно было, пройдя большой конкурс. Я его выдержала, а после — годы учебы в училище, тоже при консерватории, после которого я стала студенткой консерватории в классе Берты Соломоновны Маранц, ученицы гениального Генриха Густавовича Нейгауза. Для музыкантов это имя авторитетнейшее, знаковое. Мне посчастливилось увидеть его в 13 лет. Он приехал в Свердловск, зашел в класс Берты Соломоновны — она преподавала и в музыкальной школе, — и я сыграла ему «Лунную сонату» в миноре. Ему моя игра понравилась.
  — В 1948 году вы окончили Свердловскую консерваторию одновременно по двум факультетам: фортепьянному и композиторскому. То есть вам ещё предстоял выбор между исполнительской и сочинительской деятельностью. Ведь совместить на равных эти два направления в работе практически было невозможно?
  — Вы отчасти правы. Да, я прежде всего композитор. Ещё студенткой в числе восемнадцати лучших приехала в Москву на смотр талантов. Было такое мероприятие, причём в суровое военное время — в конце сорок третьего года. Я показала свои детские миниатюры на стихи Агнии Барто, несколько хоров, фортепьянных пьес, сонату. И была вознаграждена похвалами от Голованова, Неждановой, Оборина. Успех меня окрылил. Еще ранее, в Свердловске, я получила первую премии за песню «Три Тани» на военную тему. А через год я уже выступала на Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей. Отнеслась я к нему очень легковесно. Самоуверенно посчитала: ничего, как-нибудь сыграю. Но «как-нибудь» не прошло, надо было играть по-настоящему.
  — Но свою неудачу на конкурсе исполнителей вы «исправили» как исполнитель победой через два года на конкурсе артистов эстрады, расскажите о нем.
  — В 1946 году был создан дуэт вместе с Ниной Пантелеевой, мы хорошо спелись. Нас тепло принимал зритель. И мы поехали на эстрадный конкурс в Москву, который проходил в ЦДРИ. Помню, зал был переполнен. За столом жюри восседали прославленные мастера эстрады: Леонид Утёсов, Игорь Ильинский, Клавдия Шульженко, Ружена Сикора, Владимир Хенкин. Нас отговаривали от участия, говорили, что все премии поделены. Но мы были молоды, задиристы, решили всё же испытать судьбу. Ой, я так волновалась, что забыла переобуться в новые туфли, приобретенные на Тишинском рынке. Вышла на сцену в деревянных босоножках. После воины было не до шику. Я с Ниной пела негритянскую песню, которую сама обработала. Там были такие слова: «Небо, небо, почему же мы не хотим в рай». Мы так чисто ее спели, с такими квартами и квинтами, что зрители ахнули от неожиданности, а Леонид Осипович Утесов не удержался и произнес: «когда запел дуэт, словно распахнулось окно в вишневый сад. Не девчонки, а соловьи!»
  После первого тура я вместе с Ниной отважилась пойти к самому Исааку Дунаевскому. Мы ему спели его песню «Ехал я из Берлина». Я её специально обработала для дуэта, и он растрогался и всё повторял: «Вы из моей песни сделали чудо». И на третий тур (он не сомневался, что мы на него выйдем) подарил нам свою новую песню «Пути-дороги». И мы стали победителями конкурса — выиграли первую премию и получили звание лауреатов. Конечно, это был такой триумф, такой аванс, ведь я только начинала свои путь на эстраде.
  Тут же мы поехали на гастроли в Ленинград, а лучшие композиторы страны стали предлагать нам свои произведения: Фрадкин, Мокроусов, Богословский, Хренников, Жарковский, Френкель... Через год последовало приглашение принять участие в эстрадных представлениях в летнем театре сада «Эрмитаж» вместе с Аркадием Райкиным. Уже весной 1948 года,после выпуска из консерватории, я с Пантелеевой отправилась в турне по городам Союза: мы выступали в  Томске, Оренбурге, Харькове, на Дальнем Востоке, в Архангельске, в Ленинграде. Дуэт просуществовал шесть лет, многое мне дал. С ним связаны мой первый успех, популярность. Через некоторое время, творчески окрепнув, я стала парить на эстраде вольной птицей.
  — Вы по праву являетесь народной артисткой. Потому что ваши песни становились сразу же популярными, близкими душе русского народа. Например, всегда на «бис» шли в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко такие ваши песни, как «Когда-нибудь» и «Сердечная песня». И не важно, что иногда забывали назвать имя автора. Ваши произведения брали в свой «актив» Утёсов, Кристалинская, Трошин, Миансарова, Кобзон, Лещенко, Толкунова, Баянова, Пьеха, Зыкина, Барашков. Сочинения Лядовой исполняли выдающиеся пианисты и знаменитые оркестры. Но официально «народность» была оформлена постфактум, в зрелом возрасте.
  — Чтобы получать звания, надо было ходить в кабинеты к высокопоставленным чиновникам, просить, унижаться. Я никогда не опускалась до этого. Все мои успехи — от творческих трудов, от таланта, которым меня одарил Всевышний. Есть во мне уральская гордость и достоинство, и эти качества во мне с рождения и до смерти. Никогда мне не быть другой по характеру. Но однажды, помню, я робко пришла к Тихону Николаевичу Хренникову и обмолвилась, что вот многие получают заслуженных, а мне уже пятьдесят, а я никакого звания не имею. Я это ему сказала, как человеку, которого уважала и который ценил всё, что я делаю как музыкант. Он искренне удивился: «Разве ты не заслуженная артистка?» Мне сразу же дали звание, а через десять лет присвоили высший титул — народной артистки СССР.
  — Часто из сегодняшних газет или из теленовостей мы узнаём о триумфальных выступлениях наших поп-див на каких-нибудь западных фестивалях или просто концертах. А потом кто-то из продюсеров проговаривается, что никакого спроса на нашу шоу-продукцию нет, что триумфы мнимые, проплаченные десятками тысяч долларов. Ни одна наша поп-звезда не смогла прорваться на Запад, иметь там успех. А ваши песни, несмотря на «железный занавес», в свой репертуар включали звёзды английской эвтрады. Например Джерри Скотт.
  — Ой, это давняя, но удивительная история. Она спела мою «Чудо-песенку», у которой просто чудо-судьба.Как-то у меня появился веселый мотив. Это случилось в середине пятидесятых. Я обратилась к поэту Ходосову, моему соавтору. Текст, который он написал, мне не понравился, и тогда, потревожила других поэтов, пару Людмилу Давидович и Виктора Драгунского. Они начали думать,с чего начать песню. И тогда я предложила первую строчку сделать бессмысленной: вызывающе авангардной. Они так и сделали. Она вышла такой:
   Тара,тара,тара,тара,трам-пам-пам-пам-пам,
   Что за прелесть эта песенка!
  Получилось свежо и гармонично. Я поняла,что с этой песней попала в десятку. Предчувствие такое появилось. Когда я её первый раз исполнила — что творилось. У слушателей прямо глаза расширились. Её сразу все певцы захотели петь.Она вошла в репертуар Гелены Великановой, Нины Дорды, Капиталины Лазаренко, Тамары Миансаровой. Она звучала в разных городах, на радио, на телевидении. Хоть тогда на ТВ не было передачи «Песня года», но «Чудо-песнка» стала песней «пятидесятых». Однажды я приехала в гости к знаменитому американскому импресарио, которого звали Сол Юрок. Он работал со многими выдающимися артистами: Галиной Вишневской, Галиной Каревой, ансамблем Игоря Моисеева, с Большим театром. Мы пили чай, а я играла ему свои вещи.Многое он высоко оценил и обещал показать что-то Джерри Скотт, с которой тоже сотрудничал. И эта английская певица выбрала для себя «Чудо-песенку». Она записала её на лучшей западной студии грамзаписи и прислала пленку на радиопередачу «С добрым утром».
  И вот с этого выступления началось второе или даже третье дыхание «Чудо-песенки». В каждую мою пластинку её вставляли. Она звучала и на дисках знаменитой западной певицы.
  — Потом продолжили у вас появляться новые популярные песни, становившиеся вехами в музыкальной судьбе. Я имею в виду «Старый марш», «Барабан»…
  — На стихи «Старого марша» композитором Гуревичем была написана песня, но неудачная. И одна моя приятельница прислала мне стихи Михаила Владимова «Старый марш». Я сочинила мелодию, и новую песню первым исполнил Иосиф Кобзон. Она приобрела широкую популярность, стала в семидесятых «Песней года». Только на этой телепередаче я познакомилась с автором стихов Владимовым. Потом вместе мы создали не одну песню. До сих пор «творим».
  А первым исполнителем «Барабана» стал Эдуард Хиль, её после запели все военные ансамбли. Большой успех имела ещё одна моя вещь» — Ай-Люли».  Её публике впервые представила Тамара Миансарова. Она ее провезла с концертами по Финляндии и Италии.
  — Людмила Алексеевна, вы автор не только замечательных, популярных песен, оперетт, но и произведений для фортепьяно, оркестров. И их авторское исполнение производило фурор в залах консерваторий и филармоний. Высокую оценку вашим сочинениям и исполнению давали выдающиеся пианисты двадцатого века, например Ван Клиберн. Расскажите о вашей встрече с ним.
  — Летом I960 года я закончила сочинение фортепьянного концерта. Это было в Рузе. В июне туда приехал работать и отдыхать Ван Клиберн. Два года назад этот двадцатитрехлетний юноша из Техаса покорил СССР, став победителем первого Международного конкурса имени Чайковского, проходившего в Москве. Он стал самым известным тогда американцем, его постоянно показывали по телевидению. Об этом позаботился Никита Хрущёв.
  Я к нему пришла в 12 часов дня и исполнила свой концерт. Когда я закончила играть только первую часть, он схватил меня за руку и произнёс: «Ол райт! Она здорово играет!» Потом он попросил меня ещё что-то показать, и я ему сыграла пьесу «Одиночество». Из-за меня он опоздал на самолёт — он должен был в этот день лететь на Гавайи. Рейс на  полчаса задержали. Но что удивительно: этот мой концерт долго пролежал в нотах в столе, его отказывались исполнять. И только в 1997 году он прозвучал в моём исполнении вместе с оркестром Кисловодской филармонии. А через год премьера состоялась в Москве — его сыграл Большой концертный оркестр телевидения и радиовещания под управлением народного артиста СССР Мурада Кажлаева.
  — Только маленький кусочек вечера был показан по телевидению.
  — Зато бесплатно. Сейчас за мелькание на ТВ надо давать большие взятки. Всё сейчас продаётся — действует так называемый рынок. Вспоминаю, как в 1985 году я написала письмо в Министерство культуры и мне предоставили Колонный зал Дома Союзов. Теперь за его аренду надо выплатить не один миллион рублей. Но всё-таки спустя 15 лет я получила этот престижный концертный зал. Как? На вечере в концертном зале «Россия», посвященном Дунаевскому, я в перерыве подошла к мэру Москвы Юрию Михайловичу Лужкову. Он пригласил меня к себе на приём вместе с моим артдиректором Т. Лубенской. Через неделю после разговора он меня принял. И всё решил на безвозмездной основе. 4 апреля 2000 года в переполненном зале с колоннами я играла на фортепьяно, пела, мои песни звучали голосами Кобзона, Зельдина, Ненашевой..
  Я продолжаю заниматься своим любимым делом — писать музыку, выступать. Потому что музыка, сцена— это моя жизнь, моя судьба.

 
Анатолий ИВАНУШКИН.

 

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Войдите на сайт через форму слева вверху.

Please publish modules in offcanvas position.