Жизнь, отданная защите Отечества. Интервью c генералом М.Т. Береговым

Михаил Тимофеевич Береговой, генерал-лейтенант в отставке, кавалер шести советских и многих иностранных орденов, в прошлом начальник радиотехнических войск ПВО страны, родился в 1918 году. Через три месяца ветерану противовоздушной обороны СССР должно исполниться 100 лет!
В 1939 году он окончил ЛУИРЗА (Ленинградское училище инструментальной разведки и зенитной артиллерии). Затем служил в этом училище командиром подразделения курсантов и преподавателем. На фронте с 1943 года — офицером штаба полка. Войну закончил в должности офицера штаба Юго-Западного фронта.

— Михаил Тимофеевич, сегодня мир с тревогой следит за кризисом, связанным с противостоянием КНДР и США. Обмен резкостями и оскорблениями между Вашингтоном и Пхеньяном не прекращается, градус военной истерии нарастает. Всё это напоминает времена «холодной войны», когда противостояние США и СССР, Запада и Востока не раз ставило человечество на грань катастрофы.
Уже в ходе Второй мировой войны и сразу после неё США, обладавшие тогда атомной монополией, разрабатывали планы нападения на нашу страну. Они носили разные названия («Тотэлити», «Чэриотир», «Флитвуд», «Троян», затем «Дропшот»), но общим для всех этих планов было намерение нанести с помощью «чудо-оружия» невосполнимые и неприемлемые потери Советскому Союзу. В соответствии с планом «Дропшот» американцы рассчитывали сбросить 300 атомных бомб на 100 советских городов, не считая многих десятков тысяч обычных бомб.
Вы, Михаил Тимофеевич, один из тех, кто посвятил всю жизнь совершенствованию противовоздушной обороны страны, как раз и были призваны противодействовать этим агрессивным планам…
—Руководство страны сразу после войны решает с учётом накопленного опыта развернуть нашу экономику, наукоёмкое производство таким образом, чтобы всё новое, что применялось не только у нас, но и за рубежом, было разработано, сделано и передано в войска. Было решено развернуть систему подготовки личного состава к овладению новой техникой, появившейся в годы войны.
В частности, той техникой, которой я отдал всю жизнь — радиолокации. Без этой техники ожидать успеха в военных действиях в воздухе не приходится. Некий итальянский генерал ещё в 1928-м году…
— Дуэ, по-моему.
— Да, правильно. Так вот он сказал, что авиация — это главное оружие главного фронта в воздухе. И это так. У нас — я имею в виду по линии ПВО — всё это было учтено: весь опыт Ленинграда, Москвы, Сталинграда…
9 Мая 1945 года мы праздновали Победу, подписание Акта о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. На другой день, 10 мая, узнаю, что из Москвы прилетел полковник-авиатор для набора желающих осваивать новое вооружение. Я, конечно же, сразу обратился к нему узнать, что это за вооружение.
Нас собрали в 45-м году в Москве, в районе Сухаревской площади рядом с Институтом им. Н.В.?Склифосовского, где находились военные казармы. За три месяца мы должны были освежить свои знания за среднюю школу. Работа для тех, кто прошёл войну, была тяжёлая.
…И вот через три месяца у нас экзамены. Отобрали тех, кто их успешно сдал. Разместили академию на площади Дзержинского в Харькове.
И первое, что нам показали — что нас очень удивило и озадачило, — была картинка, переданная из соседней комнаты на экран: сервированный стол с поллитровкой. Мы, конечно, расхохотались, но поняли, чему нас будут обучать. Тогда это была новинка! Но должен сказать, что во время войны первоначальные выпуски локационных средств уже были налажены. И войска, в частности, Ленинград, получали такую технику…
— Это была наша техника, Михаил Тимофеевич?
— Наша, наша техника! Но потом мы начали получать и американскую, когда убедились в ценности этого вооружения. Приведу такой пример. Наблюдали этими локационными средствами заблокированный Ленинград. В частности, контролировали аэродромы вокруг города. И однажды пришло сообщение: у немцев сели тринадцать самолётов. Тогда во главе фронта был маршал Леонид Александрович Говоров (1897—1955), он к технике относился с уважением и приказал «проконтролировать» этот аэродром. Мы «проконтролировали» и пришли к выводу: готовится очередной удар по Ленинграду. Наша артиллерия и авиация уничтожили это скопление вражеской техники.
Развитие и модернизацию ПВО начинали в 1954 году в Московском округе ПВО под руководством Павла Фёдоровича Батицкого (1910—1984, маршал Советского Союза, Герой Советского Союза). Командный пункт оборудовали под Смоленском, построили казармы для солдат, жильё для офицерского состава. Батицкий поставил нам срок: выполнить всё до 1 января 1955 года. Выложились мы здорово. Батицкий 1-го не смог, прилетел к нам почти в мой день рождения…
— 13 января…
— Пришёл на КП, поставил задачу — покажите. Показали. Вроде, всё получилось. Ему понравилось. Он доложил главкому о том, что создана организация, способная получать информацию, использовать её и командовать. Приказали полученный за год опыт распространить на весь округ. Сделали! И вышел приказ по всей стране оборудовать ПВО по схеме Батицкого, начать производство техники в необходимом объёме.
На это, я вам скажу, ушло двадцать лет! Оборудовать командные пункты, которые надо было ещё построить, развернуть сеть средств ПВО — где, сколько и чего будет, подготовить личный состав. Двадцать лет!
— Огромная работа была сделана, это понятно из Ваших слов. Но как же мог в 1986 году немец Руст сесть на Красной площади?
— Малые высоты — тяжёлый момент для радиолокации. Если высота небольшая и самолет идёт впритык к деревьям, к лесу, да если ещё ветер или дождь — все импульсы, испускаемые локатором, «раскалываются», возвращаются они в очень малом количестве, а то и не возвращаются вообще. В этом всё дело. Эта проблема стоит до сих пор.
— Но говорят, что самолёт Руста видели…
— Видели, видели. Его вели, фиксировали… Когда он приблизился к Москве, видели его, но уже нельзя было им заниматься. Он сел, придурок-лётчик решил войти в историю…
— …И ведь вошёл.
— Да, вошёл. А в ходе расследования низколетящих целей, как правило, отвечал и наказывался начальник РТВ (радиотехнических войск)…
А в 1951-м я окончил авиационный факультет академии, поскольку радиолокацию тогда развивали сугубо для авиации. Назначили меня начальником РТВ корпуса, присвоили подполковника. А потом вызвали в Москву на сборы начальников РТВ со всей страны. Это был конец февраля 53-го года.
— Ещё Сталин был жив...
— …Вот как раз об этом и расскажу. В конце февраля мы рассмотрели свои специальные вопросы. Потом меня пригласили в кадры, поскольку намеревались развернуть высшее училище в Киеве – будущее КВИРТУ. Предложили туда пойти. Я с удовольствием согласился.
Потом март наступил. Сталин погиб. Я поехал к своему брату Георгию Тимофеевичу (1921—1995, Георгий Береговой, лётчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза) в Чкаловское. Там жила наша мама. Я пробыл у них все похороны Сталина.
И в Киев я уже не вернулся — получил назначение в Московский округ ПВО. Направили на беседу с командующим. Но того не оказалось на месте. Он был занят с Жуковым (Георгий Константинович, 1896—1974, маршал Советского Союза, четырежды Герой Советского Союза) по делу Берии (Лаврентий Павлович, 1899—1953, советский государственный и партийный деятель, маршал Советского Союза, руководитель атомной программы СССР)…
— Это лето? 26 июня Берию взяли.
— Со мной говорил начальник штаба, генерал, очень приятный. Выяснилось, что у нынешних командиров при всём их большом опыте нет навыка работы с современной техникой. Поэтому мне предложили работать в корпусе РТВ. Даже договорились с ним о двухкомнатной квартире — тут уж крыть было нечем. А мне очень не хотелось уезжать из Киева, это прекрасный город. Но если бы там остался, сегодня я бы нахлебался…
— А какую должность предлагали?
— Заместителя начальника РТВ корпуса. Приехал после отпуска, принял должность. К этому времени жена купила машину. Так что я из Киева прибыл на «Победе».
— Неплохо для подполковника.
— Остановился у брата. Прошло некоторое время — меня вызывают в штаб Московского военного округа…
— Командующим был Москаленко…
Да, Москаленко (Кирилл Семёнович, 1902—1985, маршал Советского Союза, дважды герой Советского Союза), после него был Батицкий (оба, тогда ещё генералы, под руководством Жукова участвовали в аресте Берии. — Ред.). Приезжаю я туда, мне говорят: «Будете дежурным офицером у Москаленко». Он тогда возглавлял группу охраны Берии. Я был приезжим, человеком со стороны, никого вообще не знал, внушал доверие. Вот меня и взяли с подачи начальника штаба. Продлилось это недолго, поскольку Берию перевели из Алёшинских казарм в командный пункт Московского военного округа на улице Осипенко.
— Михаил Тимофеевич, а Вы верили тогда, что Берия был британский шпион?
— Я понятия не имею. Откуда я мог знать? Может быть, и был. Может, это всё правда. Но о Берии разговоры были не очень хорошие. Когда я уволился, то попал в институт, который разрабатывал локаторы. Там работал сын Берии…
— …Серго Гегечкори?
— Он только что уехал к матери. Спрашивал я там мнение о сыне. Отвечали, что сын — прекрасный человек, умный, знающий, хороший товарищ. Ничего, никакой подлости от него никто не знал. Вот что я узнал о его сыне. А сейчас уже издают книги, в которых похваливают самого Берию.
— Ну конечно, ведь это был человек, который возглавлял проект по созданию атомной бомбы! Великий организатор, в этом ему не откажешь!
— Конечно, конечно. Только при большом доверии к нему можно было поручать такое дело. Это одна сторона. Есть и другая: имеются официальные, пока не развеянные обвинения. Как кончится с Берией, я не знаю. Я у него не служил, никогда с ним не встречался…
— Я знаю, что Вы с моим отцом Алексеем Васильевичем Линником прошагали вместе в радиотехнических войсках ПВО более сорока лет. Расскажите, почему Ваша дружба продлилась так долго?
— В 1939 году после окончания Ленинградского училища меня оставили в нём и сразу же назначили командиром взвода курсантов. В этом взводе был и Алексей Линник. Прослужили мы немножко, и я его назначил его заместителем командира взвода.
— То есть своим заместителем?
— Да-да. Мне же надо было на кого-то опираться. Мужик крепкий, умный, хорошо учится. А когда он стал заместителем, мы с ним вообще стали товарищами по службе, а потом и просто друзьями. И моральными, и идеологическими.
После выпуска Лёша получил назначение в Ленинградскую область. Часто приезжал ко мне в училище. Мы вместе с ним ходили к нашим шефам в «Ленфильм», они были от нас через дорогу. Завтракали и обедали у них в ресторане. До вечера они с нас брали там как со своих, без ресторанной наценки. Видели там артистов, других интересных людей… Встречались с ним часто.
Кстати, в прошлом году мне позвонил офицер из Ленинграда, где находится Военно-космическая академия им. А.Ф. Можайского. Сейчас это и космическая, и ракетная академии и академия ПВО — всё вместе. Так вот он мне и говорит: «Михаил Тимофеевич, к нам попала мраморная доска, которая висела в училище до войны, с именами курсантов «золотого выпуска». На ней есть ваша фамилия…».
— Отличника Берегового!
— Да. «Вы не будете против,—говорит он, — если мы эту доску повесим в нашем музее?» — спросил он у меня. Я рассмеялся: ну кто же будет возражать?…
Когда проходило перевооружение, Алексей Васильевич уже был командиром полка. Я его перевёл к себе. Так мы с ним вдвоём и шли. Он дослужился до начальника штаба, моего заместителя. А когда сорвалось моё назначение в КВИРТУ в Киеве, то кого я мог предложить туда? — только Лёшу. Он хорошо командовал училищем, но заболел…
— Михаил Тимофеевич, наконец, последний вопрос. Знаю и с гордостью говорю об этом, что Вы — подписчик газеты «Слово» уже много лет.
— Да.
— Скажите, почему вы храните верность газете?
— Газета, я вам скажу, прекрасная. Я просто не мог отказаться. Если хочешь знать правду — она есть в статьях газеты «Слово», там её найдёшь.
— Я всем рассказываю о таком нашем подписчике, как Вы. Недавно встречался с Вашим земляком Николаем Ивановичем Рыжковым, тоже нашим подписчиком. Он родом с Донбасса, из шахтёрской семьи, оканчивал Краматорский техникум. По сравнению с Вами он, конечно, молодой, ему всего 88 лет.
— Николай Иванович, как и я, входит в Донбасское землячество в Москве. Сейчас его возглавляет Иосиф Кобзон…
В заключение скажу: чтобы издавать такую газету, как «Слово», нужна смелость. А у Виктора Алексеевича смелость его отца. Очень смелый человек был…
— Спасибо за эти слова и за беседу, Михаил Тимофеевич. Здоровья Вам, доброго настроения, сил и благополучия!

Беседовал Виктор ЛИННИК.

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Войдите на сайт через форму слева вверху.

Please publish modules in offcanvas position.