Патриот славянского мира. К 90-летию академика Олега Николаевича Трубачёва

23 октября с.г. исполнилось 90 лет со дня рождения всемирно известного русского учёного, академика Олега Николаевича Трубачёва (1930—2002), крупнейшего отечественного слависта и языковеда XX века, создателя первого и единственного в мире Этимологического словаря славянских языков, автора трудов «Этногенез и культура древнейших славян», «Indoarica в Северном Причерноморье», «В поисках единства. Взгляд филолога на проблему истоков Руси» и мн. др. Будучи ещё совсем молодым учёным, О.Н. Трубачёв перевёл с немецкого языка и значительно дополнил «Этимологический словарь русского языка» Макса Фасмера. Академик Трубачёв выступил решительно против гипотезы некоторых историков о происхождении славян из Азии, доказав, что место извечного пребывания славян находилось в самом центре Европы, на среднем Дунае, откуда они стали расселяться на территории своего нынешнего проживания. Олег Николаевич Трубачёв не был только кабинетным учёным. По воспоминаниям его близких и коллег, академика Трубачёва всегда отличала активная гражданская позиция, неравнодушие к делам общественным, патриотизм. Предлагаем вниманию наших читателям небольшое интервью с вдовой академика Трубачёва, доктором филологических наук, Галиной Александровной Богатовой-Трубачёвой.
— Галина Александровна, делом жизни Олега Николаевича Трубачёва было утверждение взаимосвязей России с другими славянскими народами. Он долго работал над созданием Этимологического словаря славянских языков. Как Вы считаете, что для него явилось стимулом к их изучению?
— Дело в том, что для того, чтобы собрать материалы для Этимологического словаря славянских языков, он побывал в каждой славянской стране, уже после съезда славистов в 1958 г. и после того, как он уже перевёл словарь Макса Фасмера. Прежде, чем посетить какую-либо страну, он, как правило, читал художественную литературу на данном языке.
Изучал ли Олег Николаевич сербский язык как таковой, мне сказать трудно, но я знаю, что он все проблемы сербов хорошо знал и принимал близко к сердцу. Мне кажется, что сначала в него вошла судьба и история этого народа. Порой он тяжело вздыхал и говорил задолго до известных событий: «Галина, на Косове будет очень сложно! На Косове будет очень сложно!» В октябре 1998 г., когда ситуация в тогдашней Югославии становилась всё более и более напряженной, нас пригласили на конференцию в Черногорию. Выступления Олега Николаевича в печати (на съезде славистов в Польше и в России) касались славянского фактора в Европе, поэтому поехать в Сербию для него было очень важно. Однако, если там в это время «цвели розы», то у нас была уже промозглая осень, и я как раз заболела и у меня поднялась температура. Накануне поездки Олег Николаевич звонит мне из Шереметьево в Москву и сообщает: «Делай, что хочешь со своей температурой, но мы должны быть в Сербии». Я возражала, говорила, что там уже могут идти военные действия, и выступать с протестами можно и здесь. В ответ молчание (чувствую, что он просто задохнулся от возмущения), а затем: «Я что, похож на человека, который может протестовать из безопасного места?! Тут поступок нужен: мы должны быть с ними в опасную минуту». Между тем уже понятно было, к чему всё идет: с вершины горы Ловчен близ Цетиня (древней столицы Черногории — Е.О.) в ясную погоду были видны берега Италии, где стоял американский авианосец, прибывший туда для исполнения «санкций» США против Югославии, защищающей свое право на Косово и Метохию от албанских притязаний, поддерживаемых ЕС и руководством НАТО. После конференции в Черногории мы отправились на сербское Косово.
— Как можно объяснить сложность ситуации, возникшей на Косове, которую предвидел Олег Николаевич?
— Дело в том, бывший уже на тот момент министр иностранных дел РФ Андрей Козырев проявил «миротворческую» активность и вместе с другими либералами (Гайдар и компания) пытался уговорить сербское руководство не оказывать сопротивление натовской агрессии и пойти на перемирие, т.е. смириться перед агрессором, а по сути — капитулировать. Но сербы с этим не согласились и приняли бой. Предложения Козырева обрекали Югославию на дальнейшее расчленение и, в частности, отрыв Косова от Сербии путем превращения этого древнего сербского края в протекторат Запада. С политической точки зрения это являлось «ползучей оккупацией». В это же время наши военные во главе с генералом Л.Г. Ивашовым совершили бросок на Косово, однако это решение в дальнейшем не получило политико-дипломатической поддержки и не способствовало развитию военного успеха, а через несколько лет наш континент и вовсе был выведен оттуда. Вот такую прозападную политику вёл тогда Козырев, который к тому же был совершенно не по-русски настроен. В каком-то своем интервью или заметке Олег Николаевич даже восклицал: «Это Козырев-то русский?! Да он никаких русских интересов не соблюдал и не соблюдает!»
Вот так мы и попали туда. В переводе с сербского Косово — это Дроздово поле, как у нас — Куликово поле (сербское слово «кос» в переводе означает «дрозд»). Эти трагические символы — параллели из нашей и их истории XIV века — о сражениях православных славян с мусульманским востоком не на жизнь, а на смерть, примерно в одно и то же время: в 1380 г. — на Куликовом поле у нас, в эпоху преподобного Сергия Радонежского, и в 1389 г. на Косовом поле у сербов.
— Очевидно, что политика Козырева действовала на разрыв единства религиозного и национального самосознания русских и сербов. Скажите, а как долго Вам тогда удалось пробыть на Косове?
— Сутки или двое. За это время мы посещали конференции по истории этого сербского края, выступали в прессе и по телевидению. Все сербы в 1998 г. как раз готовились отмечать эпохальную дату: 610 лет Косовской битвы. Мы старались всячески поддержать их, рассказать о том, какая работа на славянском и сербском направлении ведется в России…
— Галина Александровна, расскажите, пожалуйста, как возникла у Олега Николаевича сама идея создания «Русской энциклопедии» и каков был её замысел?
— Ленин в свое время выдвинул политический тезис о том, что русские пользовались в Российской Империи большими правами, а теперь они должны потесниться и уступить место разным малым народам. Согласно этой логике, нам не нужна ни Русская академия наук, ни Русская энциклопедия, а достаточно, например, Большой советской энциклопедии. Между тем, Олег Николаевич объяснял, что это разные виды энциклопедий. Он говорил, что у нас нет энциклопедии, описывающей нас этнически: в советских энциклопедиях отсутствуют многие фундаментальные понятия, относящиеся к формированию русской нации в XVII–XVIII веках, раскрывающие «русский феномен», загадочный для многих иностранцев. Смешно сказать, но в Большой советской энциклопедии нет слова «самовар» (зато там комментируется слово «самогон»). Вокруг проекта по созданию Русской энциклопедии объединилось тогда много деятелей русской культуры, писателей, желающих поучаствовать в создании русской, собственно русской энциклопедии.
— Правильно ли я понимаю, что данная энциклопедия была призвана отобразить русскую картину мира?
— Да, совершенно верно: показать именно русскую (языковую) картину мира. Олег Николаевич также сокрушался по поводу того, что у нас не было энциклопедий, описывающих историю русских городов, районов, сел. Согласно его замыслу, Русская энциклопедия должна была вместить в себя всю имеющуюся в науке информацию о русском народе, его жизни, культуре, экономике, науке, искусстве, литературе, о его истории на всю глубину веков, о его менталитете. Планировалось, что в ней будут представлены максимально полные персоналии сынов и дочерей русского народа, знатоков и друзей русской культуры в других странах. Коротко говоря, это история русского человека в пространстве и времени, поэтому сюда должны были войти сведения из антропологии, археологии, этнической и языковой истории, этнографии, описательной и исторической демографии, чтобы помочь раскрыть среду и условия обитания народа, материальную культуру Русского государства, его историю. Однако были и противники этой идеи. Они говорили: «А зачем нам «Русская энциклопедия»? У нас же есть Брокгауз и Эфрон». А ведь мало кто знает происхождение этой энциклопедии. В свое время в Германии две энциклопедии соперничали между собой: энциклопедия Клюге и энциклопедия Брокгауза. И в этом соперничестве победила энциклопедия Клюге, которая до сих пор выпускается в Германии. Брокгауз вынужден был поехать во Францию и, добавив к общим материалам несколько французских имен и названий, выпустил «французский» Брокгауз. После этого он направился в Санкт-Петербург, где его с распростертыми объятиями встретил ректор Петербургского университета и начал всячески помогать ему в издании энциклопедии в России. Между тем, одновременно с ним русский ученый ориенталист Илья Николаевич Березин сделал в 70-х гг. XIX века — не то, чтобы совместно с Измаилом Ивановичем Срезневским, однако очень часто с ним общаясь, — Русский энциклопедический словарь, объемом в 17 томов, без всякого государственного вспомоществования, тем не менее он довел эту энциклопедию до конца. Правда, она вышла на жёлтенькой бумаге, её можно посмотреть в Российской Государственной библиотеке в Отделе редких книг, где хранятся все 17 томов.
Фактически вокруг этой идеи Олега Николаевича образовалось целое движение — «Русская энциклопедия». О нём с началом публикации пробных статей в 1990-е годы много писал журнал «Народное образование». Народ с большим энтузиазмом откликнулся — как в Москве, так и на местах. И хотя в Думе было принято положительное решение, однако в Академии наук были выделены средства (согласно формулировке конечного документа) на «Российскую энциклопедию»… Это было время, когда, по всей видимости, кто-то отказывал содержанию Русской энциклопедии в праве на имя и государственный статус. Но на местах прикрыть это движение не удалось: вышло уже несколько изданий Рязанской энциклопедии, Тверской, Енисейской и др. Олег Николаевич в одной из статей о Русской энциклопедии так объясняет сложившуюся ситуацию: «Тот факт, что идея Русской энциклопедии оказалась погребенной на сто лет, можно, конечно, списать на счёт господствовавшей все эти долгие годы государственной идеологии, акцентировавшей социальные и интернациональные ценности в значительно большей степени, чем национальные. <…> Возникает подозрение, что как тогда «советское», как теперь «российское» отлично используется для растворения в них русского. Невесёлые размышления приходят, когда видишь не одну только порчу языкового вкуса, но и дезориентацию национального самосознания — когда уже и сам русский себя готов назвать россиянином. Ведь россиянин — это житель России, в принципе любой национальности… Стойкость тенденции, при любой смене режимов, даёт повод опасаться, что на этом не кончится». Тем не менее, мы видим, что борьба за русское в России продолжается.
— Галина Александровна, в очередной год памяти Олега Николаевича, равно как и до того, многие учёные высказывались о значении его трудов для русской науки и единства славянского мира. Чьи слова и оценка кажутся Вам наиболее весомыми в этой связи?
— Как пишет один из биографов Олега Николаевича, вице-президент Императорского Палестинского Православного Общества Н.Н. Лисовой, «есть особая значительность и серьёзность в том, как выбирают Бог и судьба день прихода нашего в мир и ухода из него. Он умер 9 марта, — на этот день в 2002 г. пришлась по церковному календарю Вселенская родительская суббота, когда совершается поминовение «всех прежде почивших отец и братий наших». Как точно совпадает это «по теме» с его научной и гражданской позицией. С первой книгой — о славянских терминах родства… В Церкви в тот день по уставу читались слова апостола: «Всё мне позволено, но не всё полезно, всё позволено, но не всё назидает» (1 Кор. 10, 23–28). И по случаю родительской субботы: «Слушающий слово Мое, имеет жизнь вечную» (Ин. 5, 24). По точному (и всегда в таких случаях точному) совпадению, в той и другой цитате совмещены ключевые понятия для всего жизненного пути и служения О.Н. Трубачева. С его талантом и размахом он действительно многое мог бы себе «позволить», но избирал лишь полезное и назидательное. <…> Служение Отчему Слову, которому отдал всю свою жизнь Олег Николаевич Трубачев, — один из многообразных путей служения Богу…»

Беседовала Елена ОСИПОВА, кандидат филологических наук, председатель общества Русско-Сербской дружбы.

Только зарегистрированные пользователи могут оставлять комментарии. Войдите на сайт через форму слева вверху.

Please publish modules in offcanvas position.