ЧТО ТАКОЕ «РУССКИЙ МИР»?
Под воздействием пропагандистского катка, управляемого радикальными либералами, немалая часть общественного сознания оказалась отчуждённой, отвыкшей от выражений «русский мир», «русская цивилизация», «русское сообщество» и им подобных. Либеральным идеологам удобно делать вид, что эти категории являются сугубо виртуальными, не несут в себе реальной смысловой нагрузки. Это, конечно, не так. За словами «русский мир», «русская цивилизация» стоит вполне осязаемая историческая реальность. Каково же содержание категории «русский мир», что она означает? Каковы признаки, показатели, критерии принадлежности к русскому миру? В первом приближении к этому понятию его можно представить как сообщество, объединённое уважением и любовью к Руси-России, к русской истории, культуре, обычаям, к русскому языку. Русский мир – это широкий исторический и цивилизационный феномен, создать подобный которому история предоставила возможность далеко не всем народам. Русский мир – это, конечно, в первую очередь люди. Ясно, что базовой основой русского мира является Россия, где живут потомки тех русичей, которые стояли у истоков нашей истории, осваивали огромную территорию от Ладоги до Камчатки, строили и защищали уникальную по размаху и внутреннему многообразию державу. От русских людей, живущих и действующих внутри России, и зависят прежде всего исторические перспективы русского мира. Но понятие «русский мир» не ограничено только территориальными рамками нынешней Российской Федерации. Оно включает в себя и миллионы людей, живущих в странах дальнего и ближнего зарубежья. В одном случае это те, кто когда-то по политическим и социальным мотивам вынужден был эмигрировать из России, а также их потомки в нескольких поколениях. В другом случае – те, кто оказался отделён от исторической родины и основного ядра русской нации в результате беспрецедентной геополитической авантюры под названием «развал Советского Союза». Наши зарубежные соотечественники вносят немало смысловых нюансов в определение русского мира. Очевидно, что без русского зарубежья русский мир теряет органичную целостность. На сегодняшний день русская диаспора за пределами России является одной из самых многочисленных и представительных. Уже одно это выделяет её среди других этнических сообществ, живущих за пределами своих коренных территорий. Понятно, что масштаб диаспоры влияет на положение того или иного народа в мире. К примеру, количество китайцев в Юго-Восточной Азии, Америке, Австралии таково, что заставляет говорить об особом «китайском факторе» в международных делах. Но помимо количественных есть и качественные показатели. Свои диаспоры за рубежом имеют многие народы, но немногим из них это даёт основания «замахиваться» на особый исторический статус. Наверное, было бы натяжкой запускать в оборот выражения типа «эстонский мир», «латышский мир», «грузинский мир» и тому подобные. В таком утверждении нет ни намёка на ущемление этнического достоинства эстонцев, латышей или грузин. Это всего лишь констатация факта, наличной реальности, и не более того.ЯЗЫКОВОЙ ФАКТОР
А можно ли говорить о существовании, к примеру, такого феномена, как «арабский мир»? Сам факт существования на карте Азии и Африки более двух десятков арабских государств заставляет отвечать на этот вопрос утвердительно. Уместны ли выражения «английский мир» или, скажем, «французский мир»? Да, вполне уместны. При рассмотрении этих феноменов можно привлекать и такой показатель, как наличие диаспоры, но в данном случае не он оказывается решающим, как в ситуации с китайцами. Здесь дело в ином – в значении английского и французского (так же, как испанского и португальского) языков, в той роли, которые они играют в жизни многих народов. Эти языки утвердились во многих частях света в результате колониальных завоеваний, осуществлявшихся европейцами столетиями. К примеру, понятие «испанский мир» касается большинства стран Центральной и Южной Америки: для мексиканцев, кубинцев, венесуэльцев, колумбийцев, аргентинцев, боливийцев, чилийцев испанский язык является родным. В Бразилии говорят по-португальски. Языковым фактором во многом определяется и влияние английского, а также французского сообществ. Англосаксонский мир и сам по себе обширен. Он включает в себя Великобританию, США, Канаду, Австралию, Новую Зеландию, а за счёт языкового фактора его границы раздвигаются ещё шире. В ряде стран, не относящихся к англосаксонским, английский язык имеет официальный статус. В Европе это Ирландия, Кипр, Мальта, в Азии – Индия, Пакистан, Филиппины, в Африке – Гамбия, Кения, Ботсвана, Нигерия, ЮАР и другие. Широко распространён и французский язык, который в качестве официального используется в Монако, в части Бельгии, части Швейцарии, Габоне, Конго, Того, Чаде, Мадагаскаре, Сенегале, Мали и других странах. В Камеруне, Маврикии, Руанде, на Коморских островах французский язык роль официального разделил с английским. Для русского мира языковой фактор также оказывается весьма значимым. В России основное большинство тех, кто не относится к этническим русским, свободно владеет русским языком – либо как родным, либо в рамках естественного двуязычия. У проживающих в России народностей и этнических групп потребность в знании русского языка мотивирована и социально-экономическими причинами, и тем, что он является важным звеном в приобщении к достижениям мировой культуры и науки. Свою роль играет и характер этнического расселения на территории страны. В российских автономиях проживают около 14 % всех граждан страны, и внутри этой доли почти половина приходится на русских. Многие представители разных народностей живут за пределами «своих» автономий – например, половина чувашей и марийцев, две трети татар и мордвинов. Без русского языка им никак не обойтись. Без него трудно представить не только Россию, но и всё постсоветское пространство, где русское влияние – реальность, от которой никуда не уйти. Оно отпечаталось в лексике, в культурно-бытовых нормах, в ментальности народов Средней Азии, Закавказья, Прибалтики. В бывших союзных республиках сохраняется большое число людей, продолжающих ощущать себя органичной частью русского мира. В ряде новообразований доля русских такова, что согласно существующим в мире правовым стандартам юридическое закрепление за русским языком официального статуса должно происходить автоматически. Русский язык является одним из ключевых критериев принадлежности к русскому миру. На нём сегодня изъясняются примерно треть миллиарда жителей планеты. Русский язык выполнял функцию инструмента межэтнической коммуникации в «старой» России, в СССР и продолжает выполнять в странах СНГ и Прибалтике. Он даёт возможность общаться казахам, киргизам, латышам не только с русскими, но и с армянами, литовцами, таджиками, а нередко и с представителями собственных этносов. В таком общении без труда просматривается присутствие, отсвет русского мира – так же, как использование в межнациональном общении английского языка означает присутствие английского мира. Усилия по вытеснению русского языка из государственной и культурной жизни, предпринятые в некоторых постсоветских республиках, конечно, наносят ущерб русскому миру, но не меньший ущерб они наносят и народам этих республик и едва ли пойдут на пользу их культурному развитию. «Титульные» языки не готовы полноценно заместить русский язык в научной и технологической сферах, а внедрение англизированной терминологии зачастую выглядит искусственным и формальным. Результатами политики, построенной на отрицании русскоязычия, могут стать сужение интеллектуальных и духовных горизонтов, закрепление в местных культурах тусклого провинциализма.И ЕЩЁ О ЯЗЫКЕ
Функция русского языка как средства межэтнического общения очень важна. Но нельзя забывать и о том, что он в первую очередь является языком русского народа. В древнерусских текстах слово «язык» употреблялось в значении «народ», и это, конечно, не было случайностью. В том смысловом поле, где «язык» и «народ» оказываются синонимами, мы начинаем понимать, что без сохранения русского народа невозможно сберечь и русский язык. «Речь скудеет, когда скудеет жизнь», – метко и точно сформулировал Валентин Курбатов. По убеждению писателя, слово является плодоносным только на почве подлинной культуры, оно льётся вольно и естественно только тогда, когда лучится в свете истины. Либерально-западнические «реформы» 90-х годов нанесли сильный удар по нравственным устоям народа, привели к сужению его бытийного пространства. Под напором либеральной пропаганды начали размываться традиционные, веками проверенные представления о человеческом достоинстве. Из массового сознания, а затем и из языка стали уходить целые смысловые пласты. Литературный «авангард» в лице Сорокина, Ерофеева и прочих направил «творческие силы» к тому, чтобы «насытить» русский язык лексикой грязных притонов. Цинизм по отношению к нему стал следствием «шоковой терапии» начала 90-х годов, вылившейся в глумление над национальным образом России. Вслед за народом такой «терапии» подвергся и русский язык. Оторванный от смысловых корней, он стал терять присущую ему полноту и ясность, наполнился тёмной мутью. Навязывание заимствованных на стороне социальных моделей повлекло за собой насаждение чужих психологических шаблонов и посторонних речевых интонаций. Повсеместное внедрение в деловую речь американизмов отразило появление новой ментальной реальности, выросшей из оболочки чужих и не всем понятных слов. Разного рода «брокеры», «дилеры» и «риелторы» – это завлекательные фантики, в которые обёрнута психология посредников, перекупщиков и спекулянтов. Подобные лексические заимствования не обогащают русский язык, а искажают его, делают убогим. Американизация проявилась и в сфере шоу-бизнеса, где с её помощью насаждается дурновкусие, разрушаются тонкие смыслы, восходящие к традиционной народной культуре.Здоровье русского мира в немалой степени зависит от того, будет ли русский язык освобождён от примитива и похабщины, исходящих от жрецов шоу-бизнеса и «модных» беллетристов, вернёт ли он себе природную мощь, красоту и сочность, силу доказательности и убедительности.
УКРАИНА И БЕЛОРУССИЯ – ЧАСТЬ РУССКОГО МИРА
В разговоре о контурах русского мира едва ли удастся проигнорировать Украину и Белоруссию. Их место в системе русского мира принадлежит им по праву первородства. Сколько бы ни витийствовали оуновские идеологи, рассказывая о «древних украх», будто бы заселявших Карпаты и берега Днепра задолго до образования Киевской Руси, любому, кто находится в здравом уме, ясно, что это небылицы. Этнические и культурные корни и украинцев, и белорусов, и россиян восходят к векам объединения восточнославянских племён в единый этнос, складывания общей древнерусской культуры и создания единого государства. Эпоха Киевской Руси – героическое, богатырское время – составила фундамент всей последующей истории трёх братских народов. В глубине генетической памяти русского человека, где бы он ни находился – в Москве, Минске, Хабаровске или Париже, – жив образ древнего Киева, «матери городов русских», жива золотая юность Руси. Ныне «оранжевый» актив бросает силы на то, чтобы «перезагрузить» сознание украинцев, оторвать его от русских истоков, от русской истории. Подвергается нападкам русский язык. В. Ющенко именует его «языком иностранной державы», несмотря на то, что для половины населения Украины русский язык является своим, «природным». Русскоязычие на Украине обусловлено исторически: в средние века здешние летописцы писали свои хроники по-русски, на русский язык переводил библейские тексты знаменитый просветитель Григорий Сковорода. Во времена Брестской унии обучение в православных школах Львова, Вильно, Киева, Бреста, Могилёва, Луцка велось на русском языке. По-русски обращались послы гетмана Хмельницкого к царю с просьбой о включении Украины в состав Московского государства. Русский литературный язык формировался при энергичном участии украинских писателей. Теперь же бюрократы в связке с апологетами мёртворождённой «венской школы украинистики» лишают украинцев русского языка и русской литературы – того, что принадлежит им по праву. Какие исторические реалии стоят за бендеровской идеологией, за поборниками «истинного украинства»? Историк А. Потебня, исследуя период, когда Западная Украина находилась в составе Австро-Венгрии, доказывает, что, по замыслу австрийских властей, западноукраинское население поверглось целенаправленной денационализации. С помощью продуманных манипуляций шло разрушение устоявшихся, корневых форм национального сознания. Денационализация проявилась и в языковой сфере. Защита русского языка, разумеется, не означает призывов к ущемлению других языков. Что можно иметь против живой украинской мовы, не связанной с фальсификатом, изготовленным по австрийским лекалам? Никто не ставит под сомнение её права. Проблема в том, что под сомнение ставятся права русскоязычия на Украине, восток и юг которой на протяжении поколений говорили и говорят только по-русски. Не является русский язык чужим и для жителей Белоруссии, хотя и здесь не обходится без периодического нагнетания страстей со стороны «нациянально свядомой» интеллигенции, не упускающей случая покритиковать интеграционные («имперские») настроения, являющиеся будто бы результатом деятельности «московских русификаторов». Ясно, что «московские русификаторы» – это миф. Достаточно вспомнить о положении русских в самой России, пережившей все «прелести» радикального «реформирования». Было бы правильнее говорить о том, что после распада СССР именно Белоруссия оказалась хранительницей того самого «русского духа», который «либеральным сообществом» истреблялся в России. Русский язык в Белоруссии так же естествен, как в Туле или Калуге. Даже газеты оппозиции здесь выходят чаще всего на русском языке, что вполне понятно: в повседневной жизни по-белорусски говорит лишь пятая часть населения республики. Ещё в начале ХХ века редактор выходившей на русском языке газеты «Белорусская жизнь» и лидер просветительской организации «Белорусское общество» Лука Солоневич призывал белорусов «объединиться на одной национально-культурной платформе» – платформе признания общерусских духовных ценностей. Это касалось и языка: у Л. Солоневича не было сомнений, что «родным языком белорусов является язык Пушкина и Гоголя». До 1917 года многие организации в Белоруссии: «Союз белорусской демократии» в Гомеле, «Белорусский национальный комитет» в Могилёве, «Союз белорусского народа» в Витебске и другие – выступали за обучение на русском языке, за «слияние белорусов, великороссов и малороссов в одну мощную и несломимую народность». В 1918 году была создана белорусская грамматика, которая характеризовалась наличием сильного польского компонента. В большевистской партии образца 1917—1924 годов позиции поляков были весьма сильны. Их было много в партийных организациях белорусских областей, что влияло на решение вопроса, касающегося польской культурной экспансии в Белоруссии. Этот вопрос задолго до революции заботил многих белорусских учёных и общественных деятелей. Профессор Петербургской духовной академии М.О. Коялович, белорус по происхождению, писал в своей «Истории русского самосознания»: «По всей западной стране так называемых литовских губерний с давних пор происходит народная борьба здешнего белорусского элемента с пришлым элементом польским. Эти элементы всегда сталкиваются между собой. Чаще всего глухо, но во всех сферах жизни». В 1903 году была создана «Белорусская революционная громада». Это название было мимикрией: члены «Громады» были выходцами из мелкопоместной польско-католической шляхты, совмещали антиправительственную пропаганду с критикой русскоязычия в Белоруссии.Троцкий, Свердлов и другие большевистские начальники провозгласили курс на подрыв общерусского единства. В Белоруссии и на Украине сторонники интеграции восточного славянства подверглись преследованиям. Под пафосные фразы об интернационализме практиковалась «инвентаризация» мелких этнических деталей. Диалектные и культурно-бытовые особенности белорусов были использованы для провозглашения белорусской нации, о котором американский историк Э. Карр высказался так: «Это был, возможно, наиболее крайний, во всяком случае в Европе, пример обращения к принципу самоопределения наций с целью не столько удовлетворить, сколько вызвать национальное самосознание». Многие историки и этнологи отмечают, что у россиян, белорусов и украинцев оснований для общего этнического самосознания было гораздо больше, чем у жителей разных областей Франции или Германии. Языковые различия между восточными славянами являлись не столь выраженными, как, к примеру, между баварцами, саксонцами, ганноверцами, которым такие различия отнюдь не помешали признать их принадлежать к германской нации. Ныне восточное славянство политически разделено и подвергается морально-психологическому давлению со стороны противников общерусского единства. Понятно, что они постараются сделать всё, чтобы закрепить разделение навечно. Но нужно понимать и другое: и нынешняя Россия, и Украина, и Белоруссия стоят перед вопросами, касающимися не только целей их развития, но и смысловой «реабилитации» их существования. Такая «реабилитация» возможна лишь при сохранении общего культурно-исторического наследия трёх народов. Ключом принадлежности к русскому миру оказывается понимание русской истории, уважительное отношение к ней. Человек, живущий заботами русского мира, ощущает историю Руси-России как свою собственную историю. Сегодня общество нуждается не в идеологических штампах, а в осмыслении и усвоении многовекового исторического опыта. Этот опыт – достояние, отрекаться от которого было бы нелепо. Как писал учёный и богослов П.А. Флоренский, «отречься от своего – в большинстве случаев лишиться исторических корней и если не прямо погибнуть, то, во всяком случае, подвергнуть себя огромному риску».РУССКАЯ ВЕРА
Историю нужно понимать как духовное творчество. Малопродуктивны попытки свести её лишь к политическим или экономическим параметрам. Говоря о русской истории, нельзя не сказать о русском православии. Русская культура формировалась на основе православных представлений и ценностей. Православие является одним из показателей принадлежности к русскому миру. Оно для русских – не столько набор обрядов и ритуалов, сколько проверенная вековым опытом мировоззренческая система. В Киевской и Московской Руси православие воспринималось как «учение о правде» и как «русская вера», связанная с обретением полноты жизненных смыслов. Владимир Иванович Даль назвал православие «благоверием» и противопоставил его «бесносвятству», т.е. фанатической, ложной и мстительной вере.Будучи мировой религией и обладая колоссальным мировоззренческим потенциалом, христианство задало русской культуре масштабность и глубину, помогло ей отразить целостную картину мироздания, богатство мировой мысли и мирового художественного наследия. Христианские заповеди задали русской культуре высокий нравственный тонус. В то же время в ней проявились и самобытные черты, ставшие отражением особенностей русского национального исповедания христианской веры. Эти черты представлены в традициях и обычаях, в стиле мышления и поведения русских людей, в государственном строительстве, в хозяйственной деятельности, в художественном и научном творчестве. Православие, делая упор не на то, что разъединяет людей, а на то, что их сближает, столетиями собирало и объединяло разноязыкие племена и народности, защищая при этом их право на сохранение самобытных черт, реализуя принцип «единство в многообразии». Сочетание универсальных ценностей христианства и характерных для Руси особенностей исповедания веры сформировало внешний облик и внутреннюю суть русской культуры, являющейся одновременно и национальной, и всемирной. Обладая собственным взглядом на мир, она не замыкается в своих национальных рамках, не ограничивается узким прагматизмом. Русская культура, наряду с другими выдающимися и самодостаточными культурами, способна дать ответы на главные вопросы, стоящие перед человечеством. Православная составляющая русского мира проявляется в таких его качествах, как открытость и человечность. Традиционное русское сознание не отворачивается от достижений общемировой культуры, не замкнуто в каких-то искусственных рамках, не проявляет вражды и нетерпимости к разным культурным, религиозным, философским традициям. За свою многовековую историю русский мир усваивал и вплавлял в собственную культуру импульсы, шедшие от Византии, Золотой Орды, европейских стран. Православный идеал мироустройства связан с многообразием, с «цветущей сложностью», а не с мертвящими схемами однополярного мирового порядка и общества всеобщего потребления. Однополярность является выражением зауженного, урезанного исторического опыта, превращаемого в фетиш. Сегодня таким фетишем стал либерализм в его американизированной, крайне упрощённой трактовке, отрицающей этический опыт христианства и исказившей понятие «свобода» в пользу вседозволенности, эгоизма и наживы.Значение православия для русской жизни по-новому высветилось состоявшимся в мае нынешнего года воссоединением двух частей Русской Церкви. Церковное воссоединение облегчает миллионам русских, проживающих в США, Канаде, европейских странах, возможность сохранять культурно-этническую идентичность, чувство принадлежности к русской нации. Это выдающееся историческое событие, вернувшее русскому миру церковное единство и заметно усилившее его, не могло оставить равнодушными ни друзей, ни врагов России. Те, кто выступает против созидательного развития России, пропагандируют капитулянство и отщепенство, доказывают, что русский бытийный опыт, русский мир – это нечто несуществующее, блеф, мистификация. Эти люди уверяют, что Россия должна подчиниться Западу, стать его сырьевым придатком и культурными задворками. Причастность к русскому миру предполагает противодействие таким настроениям. Вектор развития страны должен быть направлен на закрепление позитивного, созидательного опыта, накопленного за века нашей истории. Жить в рамках собственной цивилизации, в потоке собственной истории – значит жить своим умом, иметь перед глазами осмысленную картину реальности, понимать скрытые контексты современного глобального мира, связанные с нарастающим обострением геополитической конкуренции, с наличием центров силы, ни один из которых не будет церемониться с теми, кто слаб или наивен.Сегодня принадлежность к русскому миру определяется не столько дежурной риторикой, сколько способностью отслеживать в пёстром клубке глобальных противоречий национальные интересы России, просчитывать и оценивать вероятные варианты как ближайшего, так и отдалённого будущего, без розовых очков видеть существующие и потенциальные проблемы русской жизни. Познавать реальность нужно не для того, чтобы приспособиться к ней, а для того, чтобы преобразить её, вписать в неё полнокровное существование русского мира.
Сергей РЫБАКОВ